«Забор» в Театре Антона Чехова
В прошлом, 2014-ом году этому первому, родившемуся на территории еще Советского Союза, частному театру исполнилось четверть века. И свой юбилей он встретил тихо, без помпы. Так, как по большому счету, видимо, и надо отмечать «круглые» творческие «даты». В рабочем порядке. То есть премьерой — на сей раз основатель и художественный руководитель театра Леонид Трушкин обратился к пьесе «Забор» Норма Фостера.
С именем этого современного канадского драматурга семь лет назад нас познакомил режиссер Валерий Шейман, который поставил в Театре «У Никитских ворот» его лирическую комедию «Выпивая в одиночестве», сосредоточив зрительское внимание исключительно на «делах семейных».
По сути, о том же и «Забор» с его камерным сюжетом, затрагивающим тему основных жизненных ценностей. И главными из них для Леонида Трушкина — стойкого приверженца принципов психологического театра, по-прежнему остаются любовь, дружба, умение понять другого человека и в критический момент подставить ему свое плечо. Об этом спектакли Трушкина разных лет: «Там же, тогда же…» (1991, вторая редакция — 2001) и «Смешанные чувства» Б. Слэйда (2003), «Морковка для Императора» И. Губача (2005. И, конечно, «Цена» А. Миллера (2001) — одно из самых сильных, самых личностных режиссерских «высказываний» Леонида Трушкина.
И вот теперь «Забор» Норма Фостера, где, как и в «Цене», центральные действующие лица — родные по крови люди. Отец и сын — Гарри и Дрю, которые в силу ряда обстоятельств не виделись достаточно долго. Поэтому в течение почти двух часов сценического времени нам предстоит стать свидетелями их взаимного узнавания со всеми присущими данному нелегкому процессу эмоциональными «американскими горками» — конфликтами и многочисленными обвинениями. Недаром же, по жанру «Забор» — «скандальная история», по ходу которой пресловутый забор ( о нем не единожды упоминается в тексте) оборачивается едва ли не метафорой. Неким символом разобщенности между изначально близкими существами (в результате чего по задумке режиссера Леонида Трушкина и сценографа Игоря Макарова и стены дома Гарри оказываются похожими на гигантские деревянные калитки с огромными щелями).
Роли Гарри и Дрю Трушкин доверяет соответственно артистам Федору и Ивану Добронравовым, тоже состоящим в отцовско-сыновьем родстве. И в этом дуэте пока лидирует Добронравов-младший, в игре которого присутствует больше смысловых оттенков, больше драматического наполнения. А Добронравов-старший стремится по большей части комиковать, что полностью отвечает его экранному имиджу. Хотя роль Гарри позволяет Федору Добронравову попытаться «рамки» этого имиджа расширить. Ведь в ее «партитуре» есть и трагические, и лирические (соответствующее настроение усиливает и музыка постоянного соавтора режиссера Леонида Трушкина — композитора Владимира Давыденко) «ноты», связанные и с горькими воспоминаниями Гарри о несложившемся семейном союзе родителей, и с его романом с соседкой по имени Джин.
Кстати, именно Джин (Инга Оболдина) подталкивает Гарри и Дрю поскорее сделать шаг навстречу друг другу, все простить и начать новый виток отношений, основанный на доверии и симпатии. И этот простой, способный даже показаться примитивным «призыв» может адресовать себе едва ли не каждый сидящий в зале зритель, наверняка, находящийся в ссоре с кем-нибудь из своих родственников. Подобный «эффект сопричастности» происходящему на сцене, справедливости ради стоит заметить, сегодня редко возникает в театре, и за возможность его испытать мы должны быть постановочной группе спектакля «Забор» признательны.
Однако, к сожалению, позитивное впечатление от увиденного портят сомнительного вкуса речевые обороты, которыми буквально изобилует пьеса Норма Фостера (иногда и вовсе напоминающая литературно не обработанный подстрочник, что, вероятно, объяснимо — все-таки перевод осуществлен не профессионалом, а не так давно переехавшей в Канаду бывшим директором Театра Антона Чехова Мариной Оболенцевой). Да и артисты, особенно Федор Добронравов и Инга Оболдина (к слову, неизменно неприятно поражающая преувеличенно громкой манерой подачей текста своих ролей, и роль Джин в «Заборе», увы, — не исключение) произносят их, как говорится, со смаком, как будто нарочно провоцируя смеховую реакцию зала. Причем, реакцию довольно грубую, какую-то даже «утробную».
Последнее — новость для славящегося высокой исполнительской культурой и интеллигентностью своих спектаклей Театра Антона Чехова. Будет очень грустно, если такие «игры» в «поддавки» с публикой станут для него традицией.
Майя Фолкинштейн.
«Страстной бульвар, 10» № 6 за 2015 год.
