«Код Любимова», Москва, «Jam Creative& Production Group», 2017 год
Настоящая книга увидела свет при активном участии «Благотворительного фонда развития театрального искусства Ю. П. Любимова» в разгар празднования столетия со дня рождения режиссера. Но, тем не менее, воспринимается она действительно несколько отдельно от юбилейных торжеств. Как своеобразный постскриптум к официальным мероприятиям.
Причиной тому — не пафосная, исключительно просветительская направленность этого издания, предназначенного не для мимолетного пролистывания, а для подробного изучения, недаром посвященного и, стало быть, адресованного «сильным и слабым, но любознательным людям».
И им оно наверняка придется по душе. Начиная с внешнего вида. Скромной и вместе с тем «знаковой» для почитателей любимовской «Таганки» обложки, в центре которой находится красный квадрат. Нестандартного, небольшого, едва ли не карманного формата. Наконец, что самое важное, довольно внушительной серии чрезвычайно выразительных черно-белых портретов Юрия Петровича Любимова, выполненных фотографом Дмитрием Дубинским, которому удалось запечатлеть тончайшие оттенки настроений режиссера в период его работы над спектаклем «Бесы» в Театре имени Евг. Вахтангова. И именно они настраивают на особый лад. Способствуют установлению не часто встречающегося в читательской практике доверительного контакта с книгой, которая, несмотря на то, что составлена Ашотом Григоряном из фрагментов различных печатных, радио и телевизионных интервью Любимова, ассоциируется с единым «монологом», как ни странно, словно обращенным Юрием Петровичем непосредственно тебе.
В результате чего в процессе знакомства с этим «монологом» ты получаешь шанс частично прикоснуться к тайнам режиссерской «кухни», но главное самостоятельно, без чьего-либо указующего перста попытаться разгадать загадку личности Любимова, остроумно именуемую авторами идеи книги его «кодом». И вдобавок напомнить себе, почему для оформления сборника (снабженного еще и обширным списком примечаний, содержащих ссылки на источники цитат, к которым каждый из нас может при желании обратиться) выбраны фотографии с выпуска «Бесов». Во-первых, это судьбоносное произведение для России, которое Юрий Петрович считал еще и произведением пророческим. Да и мир Достоевского, его мировоззрение были близки Любимову, ценившего, прежде всего, «нравственные основы и глубокую сердечность» писателя. К тому же и легендарные вахтанговские подмостки Любимову без преувеличения были родными. Там, на Арбате в 1946-1964 он реализовывался актерски, там — в Театре имени Евг. Вахтангова и Училище имени Б. В. Щукина, проходили его дебютные режиссерские и педагогические опыты, на Арбате же коллеги и зрители навсегда прощались с ним осенью 2014-го. Словом, где, как ни в вахтанговском «антураже», Любимов должен был «рассуждать» о своей насыщенной, почти вековой жизни, о сложной эпохе, в которую ему пришлось творить. А нам надлежало (пусть и виртуально) «внимать» богатой смысловыми нюансами «речи» этого красивого, мужественного, думается, все на свете знавшего человека, иронично именовавшего себя «старым трепачом» (и даже вынесшего это выражение в название своих мемуаров).
Однако сейчас со страниц книги с нами как будто «разговаривает» мудрец, относившийся ко всему и философски, и одновременно не изменявший своей изначально активной жизненной позиции, не позволявшей ему мириться с любыми проявлениями несправедливости.
По отношению и к нему самому, и к его товарищам, многие из которых принадлежали к лучшим представителям российской интеллигенции — Александру Солженицыну, Борису Пастернаку и Иосифу Бродскому, Николаю Эрдману и Борису Можаеву, Петру Капице и Дмитрию Шостаковичу, Сергею Параджанову. Ими и другими, немало значившими для него крупными персонами, Юрий Петрович восхищался и, судя по приведенным в книге высказываниям, многому у них учился, а нередко и вступал в принципиальные споры по самым серьезным, иногда и вовсе глобальным проблемам.
Он, вообще, не стеснялся быть резким и мало чего боялся, закалившись под воздействием выпавших на его долю целого ряда испытаний. И, если следовать любимовской логике, то можно сделать вывод, что наиболее суровыми из этих испытаний, безусловно, были войны (финская, а затем и Великая Отечественная) и вынужденная, настигшая режиссера в 1984-1988 эмиграция. Не случайно фрагменты, связанные с солдатскими «главами» биографии Любимова оказались наиболее пронзительными в книге. А упоминания о годах, не по воле Юрия Петровича прошедших вдали от Родины, проникнуты невероятной нежностью и искренней благодарностью супруге Каталин и сыну Петру, которые помогли ему выстоять физически и морально.
И хотя, по признанию Любимова, семья для него имела огромное значение, будучи «крепким тылом», в критические минуты возвращавшим его буквально «с того света», смыслом существования Юрия Петровича все же было служение театру. Зародившаяся в юные годы тяга к нему, стремление к реализации самых дерзких замыслов, вероятно, позволили Любимову не сломаться и тогда, когда он был предан теми, кого он воспитал и вывел на широкую профессиональную «дорогу», а потом изгнан из своего театрального дома.
Об этом в свое время достаточно писала пресса. Однако в книге данный факт не акцентируется, что, наверное, правильно.
Ведь о произошедшем печальном событии предпочитал лишний раз не говорить сам режиссер, обладавший, как заметила однажды Каталин Любимова, здоровой природой. И природа эта не давала ему надолго эмоционально погружаться в проблемные ситуации, неизменно заставляла двигаться вперед, осваивать все новые и новые творческие «рубежи».
Не в этом ли заключается «шифр» к хотя бы частичному, но все же пониманию сущности натуры режиссера? И — отличный пример для подражания тем, кто стремится достойно, плодотворно и как можно дольше заниматься своим любимым делом?
«Страстной бульвар, 10» № 5 за 2018 год
