«От К. С.Станиславского до Л. А. Додина. Уроки режиссуры». Выставка в ГЦТМ имени А. А. Бахрушина
Заголовок статьи об этом проекте, организованном в рамках столичной Биеннале театрального искусства, родился естественно, уже при беглом взгляде на пригласительный билет, на котором как раз и были изображены копии автографов героев выставочной композиции. Поначалу, правда, это вызвало недоумение подобно всякой эффектной и до поры не совсем ясной придумке. Но потом показалось, что данные именные росчерки можно было воспринять и как некие «знаки» ответственности мастеров отечественной режиссуры за свои творения, многие из которых признаны шедеврами, вошедшими в «золотой фонд» мирового театра. А это всегда было предметом гордости и служителей Мельпомены и Талии, и публики.
Возможно, ради того, чтобы мы еще раз испытали такое приятное чувство время посещения выставки ее и создавали при активном содействии дирекции Бахрушинского музея кураторы — театроведы Ольга Егошина и Марина Токарева, которые вместе с художником Василиной Овчинниковой, удивили и порадовали еще одним нюансом.
Нюансом существенным, заключавшимся в том, что на предварявшем экспозицию большом щите они поместили коллаж из портретов Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко, Евгения Вахтангова, Всеволода Мейерхольда и Александра Таирова, Георгия Товстоногова и Олега Ефремова, Юрия Любимова и Анатолия Эфроса, Петра Фоменко и Марка Захарова, Анатолия Васильева и Камы Гинкаса, Валерия Фокина и Римаса Туминаса, Льва Додина, тем самым предприняв попытку «формирования» режиссерского, пусть и виртуального, но все же братства. А это действительно дорого. Потому что из исторических документов, из мемуаров, рассказов очевидцев и личных наблюдений нам известно о многочисленных противоречиях между легендарными, уже поникнувшими этот мир мэтрами режиссуры, и о различиях эстетических взглядов, имеющихся среди режиссеров — наших современников. И, увы, нередко нет-нет, да и вспомнится замечание Георгия Товстоногова, озвученное им в 1983-ем году, на памятном вечере в телевизионной студии «Останкино», что «больше всего его огорчает» именно «отсутствие профессиональной солидарности», которая сегодня иногда проявляется, но преимущественно по отношению к медийным лицам.
Однако в течение экскурсии хотелось думать не о негативе, а о богатстве, разнообразии и живучести русской режиссерской школы, о ее умении не останавливаться на достигнутых результатах, а постоянно развиваться, сохраняя при этом главное — искренний интерес к человеку. Стремление средствами театра подробно изучать его внутренний мир и противоречивую природу, попытку понимать слабости людей и восхищаться силой их духа в критических, порой тупиковых обстоятельствах. И в этом неоценимую помощь оказывала классика, востребованная по сей день.
Так что недаром экспонаты (в том числе: афиши, фотографии, макеты декораций, эскизы костюмов), связанные со сценическими интерпретациями классических произведений, преобладали и в настоящей, размещенной в Лужнецком зале и зале Восточного Фасада Главного здания ГЦТМ выставке, которая состояла из нескольких частей.
Частей достаточно объемных, призванных по идее авторов экспозиции, познакомить посетителей с деятельностью и «основоположников режиссерских систем», и «титанов режиссуры советского времени», и режиссеров, «определивших переломную эпоху тысячелетий». Тех, чьи биографии, по замыслу организаторов выставки, сравнимы со своеобразными «уроками». «Уроками» серьезного подхода к делу (на это указывали прикрепленные к отдельному стенду рукописные фрагменты рабочих режиссерских записей, отрывки из запечатленных на кинопленку репетиций, теоретических рассуждений, демонстрируемых на нескольких плазменных экранах), высокой культуры реализации замыслов, благородства намерений в приобщении зрительской аудитории ко всему светлому и прекрасному. И это особенно уместно сейчас, когда практически «размылись» критерии, относящиеся и к режиссуре, и к категориям нравственного толка.
Но помимо позитивных впечатлений выставка спровоцировала и вопросы.
Например, об отсутствии ссылок на то, откуда кураторы брали выдержки из высказываний и самих «действующих лиц» экспозиции, и тех, кому довелось с ними сотрудничать, — ведь наверняка кого-то из посетителей приведенные цитаты заинтересовали настолько, что ему захотелось прочитать источник информации целиком. Впрочем, этот недочет присущ многим выставочным мероприятиям. Равно как и спорный, как правило, свойственный выставкам обзорного характера, подход к подбору персоналий. Нет, те, что попали в поле зрения авторов экспозиции в ГЦТМ, без сомнения, этого достойны. Но были же и другие, достойные не менее. Просто их имена, мягко говоря, не «на слуху».
А жаль. Все-таки эти полузабытые крупные личности соединили бы различные эпохи и режиссерские поколения, как, собственно, и было в жизни.
Скажем, под влиянием творческих исканий Московского Художественного театра формировались режиссерские дарования Алексея Попова и Андрея Лобанова, которые в свою очередь, будучи ведущими педагогами ГИТИСа, воспитали немало видных режиссеров (один только Георгий Товстоногов чего стоит!). Единственное занятие провел Лобанов на курсе, где учился Марк Захаров, но этого было достаточно для того, чтобы Захаров считал себя его учеником. О магическом воздействии режиссуры Лобанова неоднократно рассуждал и забытый авторами выставки Андрей Гончаров, немало, кстати, сделавший для поддержки режиссерских дарований (тех же Марка Захарова или Петра Фоменко). Гончарову же принадлежала заслуга и в сохранении эфросовского режиссерского наследия (в частности спектакля «Наполеон I» Ф. Брукнера). В связи с Эфросом нельзя не вспомнить Александра Дунаева (между прочим, еще одного «птенца» лобановского «гнезда»), который в бытность руководителем Театра на Малой Бронной создавал благоприятные условия для того, чтобы Эфрос мог спокойно работать над своими выдающимися постановками. А в режиссерской судьбе Валерия Фокина большую роль сыграла Галина Волчек.… И тоже «уроки» — человеческой этики, трепетного, бережного отношения одного таланта к другому. Обидно, что они не нашли свое отражение в экспозиции, где, увы, также не нашлось ничего, что касалось бы Николая Акимова, Бориса Равенских, Валентина Плучека, Бориса Львова-Анохина, Леонида Хейфеца, Адольфа Шапиро.… Как ни странно, но нет и упоминания о наставнице Хейфеца, Шапиро, иных знаменитых режиссеров — Марии Кнебель, тоже «наследнице по прямой» от «отцов-основателей» МХТ. И — о перенявшем основы знаменитой «системы» также у самого Станиславского Борисе Зоне, одним из питомцев которого является Лев Додин….
Понятно, что нельзя объять необъятное и выставочное пространство не бесконечно, но все же, все же.…
Любая выставка по определению имеет, прежде всего, просветительскую направленность. А, как объяснить неофитам (к числу которых, судя по первым публикациям о выставке, принадлежат и некоторые журналисты) о значении для советской, российской режиссуры Леся Курбаса, Котэ Марджанишвили и Сандро Ахметели, Эймунтаса Някрошюса, Роберта Стуруа и Темура Чхеидзе. Может, следовало бы как-то обозначить присутствие этих и других знаковых персон в отечественном режиссерском контексте. И — постараться намекнуть, что представленные на выставке в ГЦТМ «страницы» прошлого и настоящего режиссуры в России очень важны, но это «страницы» лишь избранные.
Похоже, с этим согласен тот же Лев Додин, не случайно заметивший на вернисаже, что «автографов, могло быть и больше».
«Страстной бульвар, 10» № 4 за 2017 год.
