ЛЕГЕНДА О ЛЮБВИ

 В издательстве «ГИТИС» выпустили книгу о Камерном театре

 

Причем, что отрадно, сделали это солидным для нынешнего дня тиражом в две тысячи экземпляров и, не дожидаясь никакого специального информационного «повода». А, следуя исключительно велению долга перед теми, кто мечтал о данном событии, немало сделал для осуществления задуманного, но до реализации своих планов не дожил. Перед Мариной Хмельницкой, дочерью одного из ведущих артистов Камерного театра Юлия Осиповича Хмельницкого, и актрисой, режиссером, педагогом, племянницей примы труппы Камерного Алисы Георгиевны Коонен — Ниной Станиславовной Сухоцкой. Хмельницкой, как гласит вступительная статья редактора сборника Александры Филипповой, принадлежала идея настоящего сборника, а Сухоцкая, согласно информации, содержащейся в прологе, который принадлежит перу Сергея Николаевича, в течение долгих лет работала над посвященной Камерному театру книгой. Книга эта, увы, так и не увидела свет. Но материалы, собранные Сухоцкой и Николаевичем, к счастью, не пропали, став одной из частей гитисовской новинки.

Собственно эти тексты ее и открывают. Написанные людьми разных театральных профессий все они объединены восхищением талантом основателя Камерного театра Александра Яковлевича Таирова, создавшего свое направление в режиссуре. Свой оригинальный стиль, ориентированный на синтез жанров — от драмы до оперетты, от буффонады до пантомимы….

По наблюдению неоднократно сотрудничавшего с Таировым сценографа, живописца Вадима Рындина, это был «особый мир, где актеры органично жили, двигались, говорили», «мир, в котором превыше всего ценилась образность». Вероятно, по этой причине многие, однажды соприкоснувшиеся с сочиненной Таировым необычной реальностью, превращались в ее добровольного пленника. И навсегда сохраняли в душе мельчайшие детали таировских, покорявших мастерским сочетанием совершенной формы и тонкого психологизма спектаклей, где по праву царила супруга и муза режиссера — Алиса Коонен: расиновская Федра и Комиссар в «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского, Адриенна Лекуврер из одноименной постановки по пьесе Э. Скриба и Эмма Бовари из театральной версии романа Г. Флобера….

Об Адриенне и Эмме наиболее часто упоминается на страницах данной книги. Рассказ каждого, кто обращался к теме данных самобытных созданий Алисы Коонен, невероятно подробен. И это позволило нам виртуально приобщиться к этому артистическому волшебству. А воспоминания о последнем представлении «Адриенны Лекуврер» — ощутить наэлектризованную до предела атмосферу того вечера, обернувшегося финальным «аккордом» Камерного театра. «Аккордом» величественным и печальным. «Концом большого художника — Александра Таирова», который, как считал композитор, автор музыки к «Мадам Бовари» Дмитрий Кабалевский, «находился накануне нового взлета», будучи вдохновленным замыслом постановки «трагедийно-героического» спектакля «Верность» по произведению О. Берггольц….

Кабалевский же завершил свой монолог выражением признательности Таирову за все его режиссерские свершения. И это наверняка мог бы повторить каждый, кто был причастен к ведомому Александром Яковлевичем в течение тридцати пяти лет Камерному театру. В том числе: искусствовед Марина Лентулова, режиссер Лев Михайлов, артисты Владимир Кенигсон и Вадим Медведев, Анна Никритина и Лидия Смирнова. И — сама Фаина Раневская (чей дебют в Москве состоялся как раз на подмостках Камерного театра в роли Зинки в спектакле «Патетическая соната»), обратившая внимание на человеческие качества Таирова, из которых особенно дорогой ей показалась способность Александра Яковлевича вселить в исполнителя веру в свои силы. Об «уважительно-благоговейном» отношении Таирова к актерам напомнила и актриса Мария Подгурская. И в такой благородной позиции не было ничего удивительного, если учесть, что Александр Яковлевич сам начинал свой путь в искусстве на артистическом поприще. И, как следствие этого, знал театр до мелочей, осознавая насколько нелегок труд всех, кто его создает — от актеров до служащих технических цехов, которых в Камерном театре отличал профессионализм самого высокого уровня.

Свидетельства современников о редких свойствах характера Таирова в книге о Камерном театре мы найдем неоднократно. И — убедимся в том, что Александр Яковлевич принадлежал к почти исчезнувшей категории истинных интеллигентов, безгранично увлеченных своим делом, готовых ради достижения высоких художественных результатов преодолеть множество преград, но не умевших бороться с грубостью, бескультурьем. Со всем тем, что отличало безжалостную «государственную машину», ликвидировавшую Камерный театр в 1949-ом. И это явилось причиной скорой кончины режиссера в 1950-ом.

О той трагедии мы знаем немало. Но сталкиваться с ее обстоятельствами все равно больно. Причиной тому — присутствующие в недавно вышедшей книге о Камерном театре новые нюансы, располагающие к возникновению в читательском сознании некой смысловой дилеммы. С одной стороны понимаешь, что изрядная доля вины за случившееся лежит на тогдашней власти с ее стремлением «подвести» все театральные коллективы страны под единый, заурядный «знаменатель». Однако зачастую задумываешься и об ответственности самих артистов за закрытие театра. Ведь они не попытались не то, что защитить, а элементарно поддержать своего руководителя, которого едва ли не единогласно предали (к слову, в похожей ситуации несколько лет спустя оказались коллеги Таирова, режиссеры Андрей Лобанов в Ермоловском театре и Алексей Попов в ЦТСА, а совсем недавно — Сергей Яшин в Театре имени Н. В. Гоголя, Сергей Арцибашев в «Маяковке» и Юрий Любимов «на Таганке»)….

На предательстве коллектива настаивал и актер, режиссер Юлий Хмельницкий в своих интереснейших «Записках». Объединенных под этим скромным названием ряда изящных эссе, погрузивших читателей не только в историю Камерного театра и биографии его артистов (из которых «крупным планом» и с особенной, теплой интонацией Хмельницкий подал «блистательную и горестную» судьбу Николая Церетелли), но и в донельзя «пестрое» пространство заметных московских  премьер двадцатых годов прошлого века. И — познакомивших нас с процессом обучения в Студии при Камерном театре, информацию о котором дополнили печатные «реплики» ее воспитанников, завершающие книгу.

Раздел этот подготовил режиссер Дома Актера Павел Тихомиров, по мнению которого все имевшиеся в его распоряжении отклики о Камерном театре справедливости ради были достойны публикации. Даже те, что далеки от безоговорочной восторженности. Поначалу этому внутренне сопротивляешься, как всякому атрибуту сегодняшней мемуарной литературы с ее не слишком приятной тенденцией непременно бросить тень на знаменитых персон. Но потом, как ни странно, в решении Тихомирова видишь определенную пользу. Все-таки именно проявления негатива подтверждают возникшее ранее ощущение, что в принципе разрушить Камерный театр действительно было не так уж и сложно, раз и студийцев нет-нет, да и подтачивал червь сомнения в незыблемости авторитета Таирова. Так, к примеру, Майя Ивашкевич отказала Александру Яковлевичу и преподававшим в Студии актерам в педагогическом даре, заметив, что «театру их учили, но системных знаний не давали». Вдобавок в письме одного из участников гастрольной поездки Камерного театра в Таллинн, адресованном студийке Мире Пистоляке, содержались выражения не самого лестного толка о возрастном несоответствии Алисы Коонен и ее героинь. Находим здесь и упреки Александру Таирову, не желавшему ради общего дела отступиться от своих воззрений на театр и от заботы об актерских перспективах Коонен…

Читаешь это и еще сильнее проникаешься состраданием и симпатией к этому большому режиссеру и большому человеку, сумевшему несмотря ни на что остаться самим собой, сохранить верность своему творческому кредо и глубокому, рыцарскому чувству к любимой женщине. Наверное, поэтому легенда Александра Таирова вряд ли когда-нибудь перестанет волновать умы и сердца эмоционально восприимчивых к подобным явлениям  театралов.

 

«Алеф» № 1082 за 2017 год.

Театральная лавка