ЗНАКОМЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

 

   В Доме-Музее М. С. Щепкина вспоминают Михаила Чехова

 

Вспоминают, как и положено, при помощи специальной тематической выставки, разместившейся в трех камерных залах Дома-Музея — Филиала ГЦТМ имени А. А. Бахрушина, где обычно и проходят подобные мероприятия, посвященные выдающимся представителям отечественной актерской школы. Мероприятия преимущественно «датские». Не исключение и нынешняя экспозиция, приуроченная к 125-летию со дня рождения ее героя. Артиста – мыслителя, оказавшего огромное влияние на развитие и эволюцию актерской профессии и театральной педагогики у нас в стране и в мире. «Алмаза в короне русского театра», чье искусство, по свидетельствам современников, было «окрашено» в светлые, позитивные «тона».

Наверное, поэтому авторы выставки (ведомые куратором Галиной Бескиной) дали своему начинанию название — «Гуманист ожесточенного времени», сделав дополнительный акцент на том, что настоящее качество имело большую ценность в эпоху политических катаклизмов в России первой половины двадцатого века, на которую пришлись и период становления Чехова-артиста, и годы актерского расцвета Михаила Александровича. Именно тогда рождались его роли в Московском Художественном театре, в Первой Студии МХТ, МХАТе Втором, признанные и коллегами Чехова, и критиками безоговорочными шедеврами.

В фондах Бахрушинского музея сохранились фотографические изображения, на которых запечатлены многие артистические творения Михаила Чехова. И, несмотря на то, что в выставочной композиции присутствуют и личные вещи Михаила Александровича, и видеозаписи с его участием, и очень выразительный живописный портрет артиста кисти Бориса Шаляпина, именно фотографии Чехова в различных ролях становятся основной достопримечательностью экспозиции.

Тем более что по сложившейся в Доме-Музее традиции их как бы «сопровождают» написанные на отдельных плакатах и помещенные рядом со снимками выдержки из воспоминаний современников о Чехове, а главное — отрывки из книг самого Михаила Александровича. Все это позволяет нам, посетителям, и «заглянуть» в творческую «лабораторию» артиста, и оценить результаты его кропотливого труда. То есть попробовать отрешиться от сегодняшней суеты и «погрузиться» в особый мир, населенный удивительными, абсолютно не похожими друг на друга существами.

И дело тут вовсе не в том, что, будучи талантливым художником, Чехов в совершенстве владел техникой грима. Просто, приступая к работе, Михаил Александрович шел не от себя, а от ролей. Как упоминала в предисловии к первому тому двухтомника сочинений Михаила Чехова Мария Иосифовна Кнебель, «сила воображения, которой он был наделен от природы, ему было дано «имитировать» не только внешнее поведение образа, но и проникать во внутреннюю сущность характера». Будь то буквально «излучавший добро» Калеб из «Сверчка на печи» по Ч. Диккенсу. Или — «несчастный властитель» Эрик XIV в «Эрике XIV» А. Стриндберга (правда, на некоторых этикетках вместо инициала «А» почему-то указан инициал «Э»). Или — «легкий, воздушный» Хлестаков в гоголевском «Ревизоре». Или — Муромский в «Деле» А. В. Сухово-Кобылина, за которым «невозможно было наблюдать без острой боли». Или — Аблеухов в «Петербурге» А. Белого (и тут опять нельзя не сказать об ошибке устроителей выставки, приписавших авторство пьесы по роману не только А. Белому, но и… С. А. Голомазову — постановщику «Петербурга» в Театре имени Н. В. Гоголя в 1998 году) с его «силой и зловещей властностью, и страхом, и нежностью по отношению к сыну» наряду с «исторической обреченностью, ощущением близости конца». И еще целый ряд необычных персонажей, в которых, как уверял Михаил Александрович, не было ничего от него самого, но вместе с тем тонкой душевной организацией они все-таки напоминали своего создателя, о котором благодаря искусствоведам, историкам театра сегодня мы знаем достаточно много. Но он все равно продолжает оставаться для нас загадкой. Попытку приблизиться хотя бы на шаг к ее постижению предлагает данная выставка.

 

 

 

«Театрал-онлайн» от 14.06.2016 года.

Выставки