В Москве прошли гастроли Театра Комедии имени Н. П. Акимова
Тем более, что мы увидели не привычные для подобных кратких поездок спектакли в дурном смысле типично антрепризного, облегченного толка, где, как правило, участвует небольшой актерский состав, и детали сценической обстановки без труда умещаются в чемодан, а полноценные постановки с множеством действующих лиц и сложносочиненным оформлением. К тому же и в гастрольную афишу они, вероятно, попали не случайно. И, наверное, есть какая-то связь между тем, что в «Комедии» традиционно мужскую должность занимает женщина — Татьяна Козакова, и выбором для показа в Москве спектаклей, в которых на первый план вышли представительницы прекрасного пола.
Однако к разряду слабых созданий их (равно, кстати, как и саму Татьяну Козакову, стоящую «у руля» Театра Комедии уже двадцать лет) вряд ли отнесешь. Все-таки и Клара Цеханесян из «Визита дамы» Ф. Дюрренматта, и Розаура из «Хитрой вдовы» К. Гольдони — натуры независимые, незаурядные, вдобавок, к началу спектаклей пребывающие в самых ответственных моментах своих биографий: Клара полна решимости наконец-то отомстить людям, поломавшим ее судьбу, а Розаура — найти нового мужа. То есть каждая из героинь в согласии с обозначенными драматургами обстоятельствами затеяла отчаянную «игру», итоговая «ставка» в которой чрезвычайно высока.
Таковы сюжетные «завязки» спектаклей Театра Комедии, который в свой нынешний приезд гостил в Театре имени Евгения Вахтангова, чьи подмостки, честно говоря, гораздо больше подошли его труппе нежели «принимавшая» ее в 2005-ом историческая сцена «Дома Островского». Потому что, как известно, Вахтанговский театр и Театр Комедии — почти «родственники». Ведь у вахтанговцев в 1932-ом легендарный творческий лидер Театра Комедии — Николай Павлович Акимов дебютировал в качестве режиссера, выпустив оригинальную, по мнению критики, «скандальную» версию «Гамлета» В. Шекспира. А также оформил ряд значительных спектаклей Театра имени Вахтангова, среди которых «Разлом» Б. Лавренева (1927), «Заговор чувств» Ю. Олеши (1928), «Коварство и любовь» Ф. Шиллера (1930), «Мадемуазель Нитуш» Ф. Эрве (1944). И атмосфера Вахтанговского театра сама по себе располагает к естественному погружению в праздничную стихию, близкую артистам Театра Комедии.
Они, между прочим, на московских гастролях умудрились даже «послать» некий «привет» славной вахтанговской летописи. Случился этот, приятный для театральных гурманов сюрприз на представлении «Хитрой вдовы». В одном из ее фрагментов артист Юрий Лазарев, игравший лирически настроенного старика Панталоне, вдруг начал напевать куплет из песни Тихона Хренникова на стихи Павла Антокольского «Как соловей о розе», звучавшей в спектакле Вахтанговского театра «Много шума из ничего» В. Шекспира в режиссуре И. М. Раппопорта (1936). И это было абсолютно уместным, так как события шекспировского произведения тоже разворачиваются в Италии. Да и своеобразная «перекличка» театральных эпох совершенно не противоречила стилистике пьесы Гольдони, в которой изначально предусмотрена возможность импровизации. А импровизация такого деликатного свойства лишь украсила гастрольный вариант спектакля, авторы которого предложили публике на три часа «погрузиться» в реалии другого, далеко отстоящего от нашего века и в результате подобного «путешествия» хотя бы немного отдохнуть от повседневных забот. Москвичи это оценили, и в благодарность театру приняли спектакль очень тепло, отдав должное изяществу режиссуры Татьяны Козаковой, мастерству сценографа Александра Орлова и художника по костюмам Ирины Чередниковой. Орлов придумал лаконичные и изысканные декорации — ее центром стала гондола, ясно указывавшая на то, что действие происходит в Венеции. А Чередникова одела участников «Хитрой вдовы» в роскошные, стилизованные под гольдониевские времена костюмы, которые они носили непринужденно и с удовольствием.
Вообще, именно удовольствие — это главное, что отличало манеру существования артистов на московском спектакле. Спектакле ансамблевом, из которого надо особо выделить исполнительницу роли Розауры Елену Руфанову. Актрису обаятельную, склонную к различным сценическим метаморфозам, что она умело использовала в роли Розауры, решившей выбирать жизненного спутника, руководствуясь исключительно соображениями ума. Эксперимент прошел на первый взгляд успешно. Но, несмотря на, казалось бы, счастливый финал спектакля, покидая театр, невольно пришлось задуматься о правоте народной мудрости, которая всегда советовала в вопросах устройства семьи слушаться исключительно собственного сердца.
Вывод, созвучный нашим дням с их пресловутым рационализмом, нередко одерживающим победу над потребностями души. И это еще один фактор, логически объединивший «Хитрую вдову» с открывавшим гастроли «Визитом дамы», в котором по воле Татьяны Козаковой не наблюдалось никакой, заранее ожидаемой мистики. И облаченная в зловещие черные туалеты от Стефании Граурогкайте и являвшаяся у Дюрренматта фигурой символической, Клара в трактовке Ирины Мазуркевич оказалась не стареющей, одержимой злобой и ненавистью особой. А странным существом, похожим на чуть повзрослевшую девочку, которая вопреки жажде реванша и уверенности в продажности человеческой природы, тем не менее, не потеряла надежду на чудо. На то, что за обещанный ею жителям Гюлена миллиард, призванный спасти город от нищеты, им не придется расплачиваться головой Альфреда Илла, по-прежнему ею любимого. Иначе не стала бы прижимать к себе тело Илла, не вынесшего переживаний и перед смертью признавшего вину перед Кларой и вместе с тем пришедшего к выводу, что прожил пустую, никчемную жизнь, которую не оправдали даже дети, готовые сами того не замечая убить отца за ощутимые блага.
Воспринимать такой спектакль было тяжело. Но не по причине наличия в нем каких-либо явных изъянов. Просто слишком уж больные темы он затронул. И пусть его жанр Татьяна Козакова определила, как «трагикомедию» основной акцент в зрительском сознании делался на первой части данного словосочетания. То есть смешного было мало в этом спектакле, который и обвинял мягкотелых, слабовольных, падких на соблазны персонажей Дюрренматта (недаром художник Эмиль Капелюш соорудил на сцене огромный помост, напоминавший лобное место), и попутно заставлял зрителей периодически ассоциировать с ними себя. А еще попытался предостеречь нас от предательства своих принципов и от бесполезной в любой ситуации мести, дабы не пришлось «платить по счетам» и окончательно потерять самое дорогое. Точные реакции зала заставили поверить в то, что голос театра будет услышан.
«Страстной бульвар, 10» № 1 за 2015 год.
